Почему в России пропали дриблеры?

Важный монолог о детском футболе. 

За 30 лет футбол в России стал другим. 

Мы потеряли как класс ярких дриблеров – и появление Сергея Пиняева воспринимается как свет лампы в комнате без окон. 

Мы уже не удивляем мир физикой, как праймовые советские команды. Атлетичные футболисты сменились стильными без четкой специализации и навыков. 

Психологический портрет игрока сборной России потерял харАктерные черты. Вместо них – страх ошибок из Сплита и Марибора.

Да, мы научились готовить прекрасные газоны даже в декабре, сочно показывать РПЛ, строить крутые стадионы. Но ни разу за эти 30 лет не вывели простой вопрос – что не так с нашей футбольной идентичностью – выше курилки у Дома футбола РФС. 

Словосочетание «детский футбол» стало мячом для пинг-понга. Им перебрасываются, когда что-то в очередной раз идет не так. Когда клубы проваливаются в еврокубках, сборная бодается с Кенией на поле турецкого отеля, а Кокорин забивает на Кипре, но не в Серии А.

Текст ниже – попытка зародить большую дискуссию о детском футболе. Мы поговорили с одним из лучших менеджеров и методистов России Владимиром Малышевым: он участвовал в создании легендарной академии имени Коноплева (откуда вышли, например, Алан Дзагоев и – в качестве тренера – Игорь Осинькин), работал в школах «Локомотива» и «Чертаново», а теперь поднимает футбол на Дальнем Востоке.

Главное:

● В России мало дриблеров из-за проблем с координацией у детей

● Неочевидные проблемы: комнатные футболисты и откуда они берутся

● Стажировки в европейских академиях переоценены – ищем золотое упражнение вместо системы

● Как психолог (предметно) помогает в воспитании футболистов

● Дети на тренировках выглядят сильнее, чем в матчах – из-за запрограммированных упражнений 

● Детали голландской системы: не бросают воспитанников после 18, не допустят личного водителя у подростка

● Ребенок и страх на поле: как говорить об ошибке и научить радоваться риску

«Продал дом за границей, чтобы построить манеж в Тольятти». Как создавалась легендарная академия Коноплева

– Закончил карьеру футболиста достаточно рано – в 31. Из-за травмы, – рассказывает Малышев Sports.ru. – Супруга и дети из Тольятти – решил остаться там. В 2002-м на общественных началах попробовался тренером вратарей в академии имени Коноплева (такое название она получила в 2006-м. – Sports.ru). Познакомился с самим Юрием Петровичем [Коноплевым]. Выдающийся человек.

Тольятти – хоккейный город, хулиганистый. Половина деток мечтала играть за ХК «Ладу», а вторая – стать каратистами, самбистами. Футбол был на задворках. На тот момент академия – клочок земли, маленькое здание рядом. Мы организовали селекционную сеть: каждый тренер отвечал за отдельный квартал. Ходили по школам и детским садам, проводили уроки, показывали, как обращаться с мячом. Запоминали интересных ребят. 

Помню, как Коноплев сказал: «Мечтаю увидеть наших воспитанников в национальной сборной, а команду – в РПЛ». 

Это было сродни БАМу. Утром тренеры помогали строить манеж, лазили как пауки по строительным лесам, вечером – работали с детьми. Юрий Петрович [Коноплев], на тот момент крупнейший автомобильный дилер страны, каждого в академии знал по имени. Приезжал на поле к 8 утра – уезжал в 9 вечера.

Как-то мы отправлялись на первый турнир академии – на маленькой газельке. Хочу сесть в машину, а мест нет. Коноплев со стоянки пригнал новую «семерку»: «Володя, это тебе. Езжай на турнир». Позже разговорились с ним: «Нужен манеж». Денег не хватало, тогда Юрий Петрович продал дом за границей – и вложил в строительство. Такой человек был – с огромным пламенным сердцем. 

В 2003-м я пошел учиться на тренера, дополнительно самообразовывался – достал видеокассету Франса Хука [тренировал вратарей в «Аяксе», «Барселоне», «МЮ» и сборной Голландии]. Изучал, как он работал, например, с Ван дер Саром. Нужно было перевести аудио с голландского – обратился к переводчику очень высокого уровня, 15 языками владеет. Два месяца трудились напролет.

Постепенно стали приглашать в академию тренеров из других регионов – например, Игоря Осинькина из Владикавказа (вместе с воспитанником Аланом Дзагоевым). Заметили его, потому что Игорь постоянно рубился против «Олимпии» Леонида Слуцкого на ДФЛ (Детская футбольная лига). То один хлопнет, то другой. Очень сильный тренерский состав набрался, который потом, кстати, перешел в «Чертаново». Что во многом предопределило последующие успехи школы. 

Когда Юрия Петровича не стало [в 2006-м], академию взял на себя фонд Романа Абрамовича. Он лично прилетел в Тольятти. Небожитель по статусу, но совершенно земной человек. В обычных джинсах, майке поло, очень спокойный. Больше слушал (и главное – умел слушать). Запомнилась блаженная улыбка. Он многое сделал и для академии, и вообще для футбола. Сотни полей постелил по всей России. 

Дал номер своего помощника – Сергея Капкова: «Володя, если что-то нужно, пожалуйста, в любое время прямая доступность». Утвердили бюджет академии на 5 лет – очень серьезные деньги. Стажировки в Англию. Но спустя время появились идеологические расхождения (не хочу сейчас говорить какие) – многие тренеры ушли из академии.

К сожалению, как показало время, новая философия академии была большой ошибкой. Тоже пришлось уйти. Полгода было очень больно. Только спустя время принял предложение академии «Локомотива».

После попал во взрослый футбол – в «Анжи» времен Это’O и Роберто Карлоса. Работал в штабе Юрия Красножана. Большой тренер и прекрасный человек. Познакомились с ним по линии РФС, работали во второй сборной России. 

Для себя понял, большие команды – еще бОльшие люди: объятия и улыбки на внешнем уровне. Не получилось это преодолеть и за короткий период сколотить коллектив. Наверное, и невозможно было. У Гуса Хиддинка тоже не получилось – только повеселил, разгрузил игроков, но ни одного титула так и не взяли. При тратах в сотни миллионов.

Конечно, запомнился Роберто Карлос – мощнейшие мышцы и при этом кошачья пластика. Редкое сочетание. Это’О – мастер, скоростные данные, как у «Феррари», ходил с охранниками. Но его влияние нельзя назвать положительным. Когда игроки решают, какой им тренер нужен, это недопустимо.

Показательная история. Был первый сбор, требовалось адаптировать мышцы к мячу, при этом не забив их. Рядом с полем оборудовали тренажерный зал: дозировка весов крошечная. Условно, 8-10 движений с грифом между игровыми упражнениями. Никаких перегрузок. Общался с Это’О, но он встал в жесткий противовес. Руководство приняло сторону игрока, имеет право, так как выделяет деньги. 

Но если бы тогда все было сделано правильно, «Анжи» стал бы чемпионом. И проект не развалился. 

Стажировки в европейские академии переоценены – мы не похожи на испанцев и итальянцев

Малышев после опыта в «Анжи», «Кубани» и «Волге» сосредоточился на детском футболе – с 2014 года. Работал в юношеских сборных России, «Чертаново». Сейчас возглавляют частную академию из Хабаровска «Искра», которая в 2020-м построила первый манеж в регионе.

– Главное, что не хватает детскому футболу в России – системы, – продолжает Малышев. – Испанцы – это обращение с мячом. Французы – телосложение, смешение кровей Африки и Европы. Италия – игра от ножа в любом возрасте, Костакурта, единоборства один в один с первых минут. 

Мы ими быть не можем. У нас никогда не будет пластики и обращения с мячом, как у южных стран – испанцев, итальянцев, аргентинцев. Поэтому ценность зарубежных стажировок переоценена. Мы ездили на базу сборной Италии, во Флоренцию, в «Челси» [с академией Коноплева].

Большая ошибка начинающих тренеров: приезжают в поисках золотого упражнения – в «Баварию», например. Запишут, а потом несутся домой, чтобы внедрить. Но золотого упражнения нет, это абсурд. Есть система, которая дает результат. Философия не только в тренировках, но и в подборе персонала, тренеров, футболистов. Чтобы прочувствовать эту ДНК, нужно минимум два года работать в структуре академии.  

Видеть, как ведут себя тренеры, педагоги, что кушают дети, куда ездят, как общаются. Это не понять за 10 дней. 

А еще должна быть единая подготовка от Камчатки до Калининграда. В школах, которые финансируются государством, необходим жесткий контроль РФС. В Россию завезли немецкую методику, адаптировали ее, но потом тренер выходит и делает что вздумается. Так изначально хорошая идея обнуляется. 

Немцы – дисциплинированные. Какой план дадут, по тому он и работают. У нас иначе. Был случай: играла одна московская школа против «Спартака» в Сокольниках. Молодой тренер не послушался методиста со стороны РФС, выстраивал игру по своим принципам – и получил 0:7 от «Спартака». Его спрашивают: «Что ты делал на тренировках? Где идеи из утвержденной немецкой стратегии?». А он – упертый – гнул свою линию. По мне, такой человек не должен больше работать.  

Система – это ключевое: в подготовке, проведении соревнований, воспитании игроков и тренеров. В России единицы футболистов, кто вырос бы в любых условиях. В своей практике помню двоих: Саша Кокорин и Сергей Пиняев.

Они пробились бы в любом случае, но остальным нужна шлифовка. Кокорин в «Анжи» по физиологии был сопоставим с Это’О. Родись он в Голландии или Германии, претендовал бы на звание лучшего футболиста Европы. А теперь он – чемпион Кипра. 

Дзагоев на чемпионате Европы U-17 играл против Крооса – и был на одном уровне. Абсолютно. Вот эти его пасы – я их называю дзагоевские, когда надо только галик поставить, и мяч в воротах. У Дзагоева неплохая карьера – для России, но явно мог больше. 

Среда формирует. Кто был на твоем пути – какие тренеры, психологи, хореографы, педагоги. Чтобы карьера не строилась на череде случайностей, нужна система.

Почему в России мало дриблеров: «Учим финты на деревянное тело»

Ребенка нужно тренировать с учетом сенситивных периодов: 

• В возрасте 5-9 лет – внимание на сенсомоторные реакции. Развитие гибкости, ловкости, координации – все через мяч. 

• 10-14 лет – скоростно-силовая работа. Челночный бег, переключение скоростей. Чтобы по максимуму развить базу двигательных навыков. Тренажерный зал и работа с железом до 15 лет воспрещены. Только с собственным весом: планки, скакалка, жгуты. Укрепление мышечного корсета, мышц кора.
• После 15 добавляем силу, легкие веса, прыжковую работу, когда организм вышел из пубертата и на 80 процентов соответствует телу взрослого человека. Раньше – опасно. 

Первый этап – очень важный. Вот почему в России мало ярких дриблеров? До 12-13 надо развить в ребенке ловкость, баланс, чувство ритма. А мы учим финты на деревянное тело, которое ни согнуться не может, ни центр тяжести перенести. 

Каждая академия должна иметь хореографов, тренеров по акробатике. Это обязательно.

Удивило, когда Ральф Рангник сразу после прихода в «Локомотив» (я на тот момент ушел из академии) закрыл гимнастический отдел. Один раз приехал, посмотрел и сказал: «У нас своя методика». Но Россия – северная страна, минусовая температура, при которой человек физиологически чуть приподнимает плечи – и в таком положении ходит несколько месяцев. 

Так утолщается верхний плечевой пояс, который ограничивает координацию. 

Полезно, чтобы дети занимались в обычной школе разными видами спорта. Развивали тело. Это в СССР мы со двора не вылезали, играли во все что можно. Сейчас такого нет, это минус. У ребенка до 13 формируются нейронные связи: например, как быстро передается информация из мозга в голеностоп. Чтобы футболист мог сделать поворот на 90 градусов на скорости, и у него не закружилась голова.

В «Искре» на начальном этапе добавляем игру один в один, два в два. С 5 до 9 лет ребенок должен играть в малых составах – от 1 до 4. На очень маленьких площадках – 12 на 16 метров.

А то на первенство города семилеткам предлагают играть в формате 5-1 (5 в поле и вратарь). Семилеткам! Они просто не готовы – не только физически. У них внимание не удерживает в поле зрения 5 соперников и 5 партнеров. В итоге самый проворный получает мяч и бегает с ним. А другие касаются только в центральном круге.

Получается, из 12 детей играют один или два. Остальные не учатся ничему. 

Неочевидная проблема: комнатные футболисты и слом треугольника «тренер-ребенок-родитель»

Простая статистика: из города на 1,5-2 млн (называть не буду, чтобы не обижать) 60 коммерческих команд за 10 лет дали сборной ровно ноль воспитанников. Ноль. 

В коммерческих школах не надо никакой лицензии, а влияние родителей – огромное. Папа платит за абонемент, на соревнования возит – и тренер попадает в зависимость, мальчику замечание не может сделать. Так создаются zimmer-player – комнатные футболисты. У него есть навыки, но он не умеет играть под давлением, превозмогать себя. Просто потому что с 5 до 10-11 лет растет не в конкурентной среде, а в коммерческой. 

Среду создает тренер – он дает нужный уровень сопротивления. Это очень тонкая грань: с одной стороны, важно не превращать футбол в войну, а с другой – дети должны конкурировать («ты меня не обыграешь», финты подглядывать и так далее). 

Тренер – красная нить в воспитании. Он проходит несколько стадий трансформации в глазах ребенка. Первая – клоун в цирке. Малыш играет с машинками, а тут мячик. Его это должно забавлять. Потом идет тренер-друг, который вызывает у ребенка доверие и желание бежать на тренировку, чтобы увидеться. На следующих этапах: тренер-старший брат, когда он может показать техническое действие, удары, тактические обманки. К 13 годам тренер уже педагог, который совмещает все роли.

В коммерческих школах этих этапов нет. Ломается треугольник тренер-ребенок-родитель, который всегда должен быть равносторонним.

Как психолог (предметно) помогает в воспитании: : изучает уровень концентрации, скорость импульсов от головы к ногам

Для меня спортсмен – это характер и нервная система.

Всегда говорю тренерам: «Игрока надо оценивать по психофизиологическим качествам». Есть ребята, которые хорошо бегут, есть техника, тактическое понимание, но на уровне психологии ломаются. Появляется неуверенность, боязнь ошибки. Даже спортивная машина, если не умеешь ей управлять, всего лишь груда металла. Так и здесь. 

Психолог в академии может дать ключ к воспитанию ребенка, его качествам. Оценить, как быстро передаются импульсы от головы к ногам, объем внимания, распределение концентрации. С помощью специалиста вы поймете, как работать с этим ребенком. 

Иногда спрашивают парня: «Как ты не видишь пас?». А он действительно не видит, объем внимания другой, шоры на глазах. Зато есть скорость, техника. А есть другие – про них говорят: «Голова на 360 градусов крутится». Это все на генном уровне.

Единственная большая проблема – за 20 лет карьеры встречал только трех идеальных для спорта психологов. Хотя и в сборной привлекали специалиста, и в других академиях. Но уверен, со временем их появится больше.

Другая важная психологическая проблема – страх. Если ребенок регулярно слышит ор на тренировке, меняется не только мышление. Что вы делаете, когда испугались? Зажимаетесь и поднимаете плечи. А чтобы мягко обращаться с мячом, нужна свобода в том числе верхних конечностях, мышечный тонус. 

Но важно не подменять понятия. Это не значит, что нужно потакать во всем. Если потерял мяч, побежал, потом остановился – и все довольны, это тоже плохо. Ребенок должен радоваться борьбе один в один на пульсе 140-160, моментальному отбору после потери, финтам, получать удовольствие от физической усталости. 

Это характер, понимаете?

Тут мы многое потеряли. Жизнь стала спокойнее. Ушел двор, который воспитывал прятками на улице, хоккеем. Мы пришли к европейскому комфорту, но они в этой умеренности существуют давно, адаптировались. А мы всегда были трудягами, голодными – как наши родители, их родители. Сейчас это пропало. 

Воспитание – очень тонкий процесс. Мы должны сохранить личность, но обучить ребенка командной работе. Высший пилотаж – создать рамки, в которых дети будут творить. 

Почему дети на тренировках выглядят сильнее, чем в матчах. С точки зрения физиологии

Великий советский физиолог, автор книги «О ловкости и ее развитии» Николай Бернштейн писал, что наши тренеры строят навыки от обратного. Из-за этого потом футболисты хороши на тренировках, но в матчах – пропадают, боятся ошибок и соперника.

Бернштейн говорил не конкретно о футболе, но его идеи перекладываются и на нашу работу. Когда придете в академию, увидите сложные комбинации, передачи, завершение, но это все заученные действия. Запрограммированные. 

По Бернштейну на тренировках важнее развивать сенсомоторную реакцию на внешние события, речь о максимально разнообразной двигательной активности. Спортсмен не просто отрабатывают комбинацию, а наполняет тело палитрой движений. Условно, делает полуповорот, прыжок на 360 градусов и 180, бег спиной, кувырок, столкновение с оппонентом, и все это с подстройкой под мяч. 

Так создаются нейронные связи, по которым мозг посылает сигналы в ноги и тело. Потом на эту базу кладем новые упражнения. Если сенсомоторная реакция слабая, спортсмен тяжело адаптируются к новым ситуациям в жизни и карьере. Тем более если он годами работает однотипно (в плане движения), в одних и тех же итерациях. 

Квадрат, удары по воротам – что в 8 лет, что на выпуске в 17-18 ребенок делает то же самое. Понятно, что с определенными изменениями, но большого разнообразия нет.

Как говорить ребенку об ошибке и научить радоваться риску

В «Искре» мы много играем 3-0 (3 полевых, без вратаря) в младших группах – и игрок в атакующей зоне обязан обыгрывать. Дети теряют мяч, пропускают в маленькие воротики, но привыкают к риску. Тренеры разбирают не пропущенные мячи, а какой замах нужно было сделать, чтобы обвести.

В таком упражнении дети вынуждены рисковать. Взаимодействовать в парах. Площадка маленькая, ограничена бортиками, голов много. У ребят радость такая – обычно 6-7 голов за игру, а тут за минуту три-четыре. Ты не паришься из-за ошибки, потому что хочешь снова пойти в обыгрыш, почувствовать радость от гола.

Конечно, если ребенок слышит с утра: «Куда бежишь? Отдай туда! Что ты сделал?», он станет играть примитивнее. Вместо обостряющей передачи предпочтет надежную. Вместо таких советов лучше просто мяч бросить и молчать. Так больше шансов, что способные детки пробьются сами. 

Еще очень важно, как объяснять ребенку ошибку. Первое – обязательный позитив после игры. Несмотря на счет. Второе – акценты не на «хорошо» или «плохо», а на том, что конкретно не получилось. Ошибка технического характера, тактического, концентрация (не успел переключиться в эпизоде). 

Третье – командная ответственность. Даже если грубейшая ошибка – потеря мяча, упущенный момент, – разделяем ответственность. Подсказываем, где команда не доработала. 

Важные детали голландской системы: не бросают воспитанников после 18, запрещают личных водителей у подростков

Для меня голландская система – самая сильная. Ключевой ее принцип – step by step.

До 10 лет нет счета в матчах, вместо турниров – фестивали. Родители приехали на пикник, а детки поиграли в футбол. Они понимают, что принципы важнее результата.

Но отмечу другую важная деталь: в Голландии после академии ребят не бросают. При школах есть команда U-19, которая играет в первенстве города или региона. Молодым важно вариться в другом футболе – с мужиками.

В России после 18 лет образование заканчивается – кто пробился, тот пробился. Да, многие выпускники тактически образованы лучше футболистов Первой и Второй лиг, но еще не готовы к давлению, демонстрации характера, игре за деньги. 

Организм как у взрослого, а психоэмоциональная и эндокринная системы не сформированы. Парень, может, и техничный, яркий, но у него перепады настроения, стресс. Формирование личности заканчивается к 23 годам – неслучайно молодежные команды ограничиваются этим возрастом.

Хорошо, если бы у большинства топовых академий в России была команда во Второй лиге или хотя бы КФК.

Вообще считаю, что в школах нужны тесты на биологический возраст. Например, как было в СССР: и в интернатах, и в сборных футболист, рожденный после августа, мог играть за год младше. Когда работал в «Локомотиве», писал в Федерацию футбола Москвы, что нужно вводить такое правило. Хотя бы на зимних турнирах.

В каждом возрасте трое-четверо поздних ребят, и они отличаются. Могут тренироваться, но выпадают в матчах, не выдерживают нагрузок, играя с акселератами. Узнал, что Сергей Галицкий в академии «Краснодара» создал отдельные команды для ребят, родившихся во второй половине года.

Другой момент из Голландии: плавная финансовая система. До 20 лет игроки не могут пользоваться всеми заработанными деньгами, они лежат на специальном счету. Нет такого, что люди покупают машины, нанимают водителя. 

Вспоминается Денис Давыдов – очень талантливый парень, работал с ним в сборной России U-17.

Он очень многое умел, но попал под влияние среды. Никто в Европе не может себе позволить в 17 лет личного водителя, который возил бы на тренировки. Агент Давыдова тогда оправдывался: «Это время Денис тратит на восстановление». История красивая, но так не работает. 

Верю в наш футбол

Мы не уступаем в инфраструктуре (база «Локо» на фоне, например, «Фиорентины» – царские покои), становится лучше с финансированием (в некоторых академиях детские тренеры получают как во Второй лиге), но нам не хватает системности. Много шараханья. То голландская философия, то немецкая. 

Многие клубы годами не вкладывались в школы – делали филькины грамоты (для прохождения лицензирования в РПЛ, Первой и Второй лигах), что якобы есть академия. На бумаге все хорошо, а не деле не обращали внимания на местных ребят. 

Поэтому дети во многих городах страстно хотят уехать в Москву или Петербург, попасть в большую академию. Но это ошибка. Ежедневные вечера с мамой и папой – важнейшая часть развития личности. Лучше дома только хороший дом.

До 14 лет у ребенка еще нет чувства ритма, гибкости, быстрой сенсомоторной реакции. Рано выдернутый из привычной жизни ребенок зачастую не готов к работе и обучению. А после 14 подкорректировать можно только тактические и силовые данные. 

Нужны большие футбольные академии за Уралом. Владимир Путин говорил правительству: «Обратите внимание на Дальний Восток. Это большой потенциал в развитии страны». Считаю, так и в футболе. Надо заглянуть за МКАД, выстраивать систему и там. 

Но что мне дает надежду – вера в людей. У нас богатейшая страна: есть дети с отличными психофизиологическими данными, грамотные тренеры, работающие 24/7 (их, правда, немного), частные инвесторы (не только Галицкий), которые помимо финансов готовы вкладывать в футбол душу. 

Верю, что откроется больше частных школ, где детей будут развивать не только как футболистов, но и как личностей. Если мы выполним хотя бы часть задуманного, нас ждет большое будущее и хорошие футбольные поколения.