Так что такое саррибол и во что все-таки играет «Лацио»?
Клещенок – о загадочной игровой философии.
Итальянские словари скучно определяют сарризм как игру, основанную на скорости и склонности к атаке.
Сам Сарри никогда не принимал броского слова: «Не понимаю, что такое саррибол». Но это не должно смущать. Как и все хорошие тренеры, он практик. А все практики делают то, что делают, не задумываясь о ярлыке. Было бы дело, а название найдется.
Впрочем, многие с ним согласятся. За несколько лет работы в топ-клубах Сарри обзавелся ордой скептиков, считающих его футбол мифом. По разным причинам. Одни разочарованы Маурицио, другие фанатеют от тренеров, которые блекло смотрятся на фоне саррибола, третьи просто не понимают.
Попытаемся разобраться, что все-таки такое загадочный саррибол и как назвать происходящее в «Лацио».
Саррибол – это… Определяем концептуальный фундамент
Вы наверняка слышали, как Сарри называют революционером. Это определение скорее социальное, чем футбольное. Маурицио не привнес в игру ничего особенно нового. Но он провозгласил эстетику как высшую ценность – для оппортунистской Италии такой взгляд контркультурен.
«Победа – это цель, пусть. Но она не единственное, что имеет значение, – говорил Сарри. – Мне нравится путь к ней».
В основе саррибола лежит тяга к контролю игры, причем речь не о владении, а о намерении предвидеть большинство вероятностей на отрезке в полтора часа. Аллегри постулирует, что к матчу нельзя подготовиться, потому что в нем задействованы 22 футболиста на огромной площади с непредсказуемыми отскоками мяча. Сарри верит, что 11 игроков способны действовать как один и создавать преимущество в каждом эпизоде.
«Маурицио видит то, чего не видят другие. Он показал, что ничто в футболе не может и не должно оставаться непредвиденным, – восхищался Калиду Кулибали. – Сарри ученый. У него есть ответ на все, что бы вы ни спросили, и этот ответ всегда верен. Он учит думать как часть команды, а не отдельный игрок. Для него футбол – математика».
Следующее важное общее понятие – гармония. Сарри стремится к синхронизации действий и в атаке, и в обороне. Гармония для него – не поэтичная абстракция, а практический инструментарий: метод, с помощью которого воплощается контроль в обеих фазах. В первую очередь поэтому Маурицио считается наследником Сакки: «Я влюбился в футбол, увидев команды Арриго, из-за впечатления порядка, которое они давали и которого я никогда больше не видел».
Итак, правим итальянские словари: саррибол – это эстетика всепоглощающего коллективизма, выраженная через гармонию линий и контроль вероятностей.
«Сарризм – это трансгрессия, – объяснял неаполитанский журналист Якопо Оттенга. – Это мятый спортивный костюм, нервно искусанный сигаретный фильтр, это отказ от культуры внешнего, превознесение чистой сути. Сарризм – это совершенство: стандартная схема с защитой вчетвером, которая движется в унисон, и ошеломительные треугольники. Это симфония, которая растягивает и сужает блоки соперников, будто меха аккордеона. Это философия жизни, упорный поиск прекрасного: доверие коллективу и принятие риска нереализованности ради достижения более высокой, почти трансцендентной цели».
Так звучит концептуальная основа подхода. Гармония выражается в нескольких приемах, повторяющихся из клуба в клуб – делаем вывод, что они обязательны:
1. Владение строится на провокации прессинга. Саррибол сродни вирусу: не расшатывает защиту, а вживляется и становится ее частью – а после подтачивает изнутри. Каждый пас ищет вертикаль, чтобы выманить игрока;
2. Для атаки ослабленной зоны Сарри использует «третьего бегущего». Иначе говоря, движения синхронизируются внутри треугольников (реже – ромбов): пока двое разводят опекунов, третий подстраивается к их движению и занимает свободное пространство;
3. Сарри предельно автоматизирует работу с мячом: Спаллетти рассказывал, что на одном из тренировочных полей «Наполи» обнаружил линии передач, нарисованные на газоне. В игре властвует один мозг – тренерский;
4. Основа игры без мяча – синхронизация линий. Все игроки движутся как единое целое, меняя положение в зависимости от положения мяча. Мертенс говорил, что Сарри научил его футболу: «Больше всего впечатляло, как он организовывал игру без мяча и структурировал прессинг. Казалось, будто он заранее прокрутил в голове весь матч – и теперь в нашей команде на одного игрока больше».
Главный миф о Сарри – будто он повернут на владении
Сарри появился на небосклоне большинства болельщиков, когда его «Наполи» доводил до мурашек мэтров вроде Гвардиолы и Клоппа. Неаполитанцы три года подряд лидировали в Серии А по владению. Потом революционер перебрался в Лондон, и «Челси» сразу взлетел в аналогичной статистике – к тому же рубежу в 60%.
Из-за этого родился миф, будто подавляющее владение – обязательная часть саррибола.
На самом деле это не так. Сарри стремится к контролю каждой минуты матча и ставит агрессивную атакующую игру, но это не значит, что он повернут на постоянном владении. Он итальянец, а не испанец. Его подход не предполагает доминирования даже в фундаментальном принципе: чтобы провоцировать прессинг, Маурицио ставит быстрый вертикальный перепас. Поперечные передачи нужны только для того, чтобы открыть коридор для вертикалей.
Потери в такой игре неизбежны – это не горизонтальный перекат. Поэтому его «Эмполи» владел мячом чуть больше 51%, и похожие цифры выдает «Лацио». «Наполи» и «Челси» – чистая аномалия. Там были команды настолько высокого класса (в первую очередь в пасе), что выдерживали рискованный стиль без чрезмерного брака. Но этот уровень ошибочно принимать за один из принципов саррибола.
Приоритеты расставил сам Сарри в интервью L’Equipe: «Важно не просто двигать мяч, а двигать его на правильной скорости. Перепас должен быть достаточно быстрым, иначе есть риск набить 75% владения, но без голов и моментов».
Конкретика важнее владения.
Так что Сарри ставит в «Лацио»?
В прошлом сезоне «Лацио» финишировал вторым, но с 52,2% владения (восьмой в лиге). Осень началась кошмарно – обновленная команда застряла недалеко от зоны вылета. Со временем ситуация выправилась, причем на определенном этапе наблюдалась забавная корреляция: римляне играли успешнее, когда меньше контролировали мяч.
Из-за этого возникло два предположения. Первое – что саррибол умер. Второе – что он все-таки жив, но уже не работает.
Прежде чем погрузиться в детали римской трагедии, вспомним начало сотрудничества. Сарри принял команду, которая несколько лет культивировала прямой футбол Симоне Индзаги. Уже тогда было ясно, что работа с «Лацио» будет совершенно особенной: во-первых, потому что мы увидим самую вертикальную версию и без того вертикального саррибола, во-вторых, потому что креатив полузащитников (Альберто и Милинковича-Савича) избавит от постоянного поиска треугольников.
Это важный момент для понимания произошедшего. Сарри не требует трансферов. Его философия выражена в фразе, произнесенной давным-давно на предматчевой пресс-конференции: «Я верю, что правильно организованные 18 человек способны совершить государственный переворот». Он полагается на идеи, а не интерпретаторов.
Но это позиция максималиста. Как бы Сарри ни хотелось обратного, его футбол очень своеобразен и требует нужных характеристик – пожалуй, побольше многих других тренеров. В «Лацио» он их не получил. Тренер только на третий сезон нашел опорника, через которого можно строить атаки. Потерял Милинковича-Савича. Так и не обнаружил Чиро Иммобиле. Играет с сомнительными краями. Вынужденно рассчитывает на Луиса Альберто, который (как и Ровелла, впрочем) идейно противоречит концепции: привязывает игру к собственной мысли.
Тем не менее прошлогодний «Лацио» был чистым сарриболом – удивительно синхронно менял положение в зависимости от движения мяча, вытаскивал защитников из оборонительного блока, вбивал в уязвимые зоны клин из врывающихся игроков. Стиль соответствовал всем общим принципам концепции.
При этом он не был похож на «Челси» и «Наполи», но это нормально. Маурицио не догматичен. Рисунок подстраивается под исполнителей и меняется от команды к команде. Настройки для того и меняются, чтоб разные наборы исполнителей могли следовать фундаментальным принципам. Например, тренер разрешил Казале агрессивные выбросы из линии, чтобы не ограничивать его лучший навык. Такой индивидуализм плохо вяжется с унисонным движением, но Сарри вернул химию, обучив защиту синхронно подстраиваться под движение Нико.
Прошлогодний «Лацио» в общих чертах напоминал первое выдающееся творение Сарри – прямой и конкретный «Эмполи». Осенью команда столкнулась с кризисом идентичности. Причины вполне объективны. Тренеру, который тратит три месяца на обучение игроков многочисленным механизмам, привезли разыгрывающего за пару дней до 1-го тура, Гендузи по ходу сезона, а Исаксена и Камаду, не знающих итальянского, за две недели до старта.
Неудивительно, что сломался компонент, который составляет самую суть саррибола – игра наизусть. То, во что играет «Лацио» в этом году, похоже на Сарри только редкими проблесками. Это не саррибол. Это даже не настройка, а мучительный поиск гармонии в слишком невыгодных обстоятельствах.
Но это не значит, что саррибол умер. Просто он не всемогущ.
***